Никки волновалась. Очень-очень волновалась. Ведь сегодня был тот самый день, тот самый час, то самое место. Все то, чего она так ждала. Ждала уже давно, с того звонка, после которого спать не получалось еще несколько суток. В трубке какой-то чин с горы сухо и трескуче сообщал, что с братиком случилась беда. И теперь он в больнице, а Никки здесь за чертову тучу километров. Совершенно неспособная что-либо изменить, беспомощная и бестолковая. Как и всегда. А ведь Адам ни разу не оставил ее, всегда рядом, когда был так нужен. Она же говорила! Говорила, что это ужасная война и ужасное место. Но опять ничего не смогла сделать.
Затем было еще одно письмо. В нем лишь короткие несколько строк, что жив и что возвращается. В тот вечер рыжая уснула счастливой. И с тех пор старательно выводила маленькие цифры на настенном календаре за спиной своего, пахнущего красками двойника. У них с этой комичной рыжей, смотревшей с большого ватмана, было одно ожидание на двоих.
И вот оно, наконец, должно было закончиться, ведь уже объявили о том, что рейс из Ирака приземлился. Что пассажиры приглашаются к лентам для получения багажа. А вокруг столпились встречающие. Рыжая украдкой разглядывала их, с пониманием встречая на лицах некоторых такое же нетерпение, что и у нее самой. Похоже, этим рейсом возвращалось еще несколько военных.
Опустившись на корточки рядом с рыже-черным псом, Никки запустила подрагивающие пальцы в густую шерсть. На овчара, не смотря на надетый на него намордник, окружающие косились настороженно.  Тайсон отвечал им известным снисхождением и, кажется, абсолютной скукой. Об этой собаке не хотелось говорить "малыш", "мальчик" или "сладкий". Всем своим видом он сразу требовал уважения. Сразу видно - братик воспитывал. И этот пес, в известной мере, управлял жизнью Никки последние полтора года. Подъем, прогулка, завтрак, свободное время до вечера, прогулка, ужин, отбой. Рыжая чувствовала себя каким-то Маугли. Иногда овчар так смотрел...что девушка невольно начинала беспокоиться, а не вмонтировал ли братик камеру в глаза своего пса? Да и относился Тайсон к ней почти так же, как и Адам - как к младшей.
Боднув морду пса лбом, рыжая беспокойно проговорила:
- Скоро он выйдет, не волнуйся. Ты помнишь хозяина, Тайсон?
Овчар только передернул ушами и отвернул морду куда-то в сторону. Ему не нравились такие скопления людей, к тому же, его пришлось привязать к металлической скамье чуть поодаль от общей толпы. И в аэропорт их пускать не хотели. Протащить босерона сюда было задачкой не из легких. Но помогло всенародное трепетное отношение к своим военным, рисковавшим где-то там...далеко. А теперь этот рыжий двухлапый щенок прыгал рядом с ним, посылая вокруг вибрации нервов. И кто еще из них волновался? Тайсон зевнул и тут же настороженно повел носом.
- Что такое, Тай?
Рыжая быстро поднялась на ноги и, заметив, что двери распахнулись перед первыми пассажирами, торопливо потянулась за ватманом. Какое-то время поборолась с ним. И наконец, распахнула миру карикатурную рыжую девчонку с красными от слез глазами и счастливой улыбкой. Она крепко обнимала своего братика, наконец, с облегчением забыв о висящем за ее спиной календаре с тучей перечеркнутых дней. Крупная надпись гласила: "С возвращением!".
Подняв плакат над головой, девушка торопливо выискивала в толпе лицо братика. До последнего момента, пока не заметила его, опускающего сумку на пол, все боялась, что это все обман и его здесь нет. Но нет. Вот он. Хромающий, мрачный, странно кривящий губы. Никки успела отметить это все только мимоходом. Равно как и то, как было поднялся на лапы и тут же настороженно сел обратно Тайсон, метя хвостом по полу, мелко подрагивая и жадно глядя на Адама.
Уронила ватман на скамейку и бросилась к брату, чувствуя, как по щекам покатилась первая слеза. Порывисто обняла, уткнувшись носом в грубую ткань военной формы. Всхлипнула, почувствовав знакомое тепло, перебитое странными чужими запахами, показавшееся каким-то мрачным и измененным... Но все это чушь собачья! Родное. 
- Я так скучала, братик! - Рыжая еще раз всхлипнула и подняла взгляд на лицо брата. Коснулась ладонью его  щеки, словно не веря в происходящее, счастливо рассмеялась сквозь слезы (она всегда была эмоциональной). - Господи, неужели ты вернулся...Адам.
Адам. Ее Адам.

Отредактировано Вероника Кэролл (2013-03-13 01:00:57)

Боялась ли она? Да чертовски! За тот месяц, что она пережила, она похудела! И так то никогда не отличалась большим количеством мяса на костях, а сейчас выглядела еще более нескладно. И в своих зрачках она каждое утро видела все более явную серость - пепел последних сгорающих нервов. Обязательно бы высказала это Адаму, если бы не боялась так, что все может оказаться сном. А сейчас, прижимаясь к братику и судорожно сжимая пальцами его куртку, наконец осознала весь тот ужас, что пережила. Словно спустя все то, через что она прошла, снова осталась одна. Никому не нужное рыжее недоразумение. Не думала, что успела так привязаться к кому-то за пару лет. Но как только представила, что братика может не стать...Никки запрещала себе об этом думать.
Но теперь весь этот ужас что он прошел. Точно-точно прошел, ведь вот он братик. К нему можно прижаться, почувствовать размеренное дыхание на своей скуле, услышать знакомое и веское "Никки". И задохнуться, глотая слезы и не в силах справиться с навалившимися эмоциями. Рыжая не хотела беспокоить братика всеми своими девчачьими глупостями, ведь он и так через многое прошел. Но пока, слепая от слез, прижималась к нему, чувствовала долгожданное облегчение.
- Я так боялась. Этот звонок...За тебя. Чуть с ума не сошла. Руки два дня тряслись... Чуть не сорвалась билет покупать... Без тебя так плохо было. А теперь ты здесь. Лучший подарок ко дню рождения. Я об этом так просила. Не знаю у кого, но он выполнил. Ты, наконец, со мной, - Сбивчато бормотала, окончательно забыв обо всем вокруг. Даже о том, что братика только недавно выписали из больницы и ему, наверное, еще...Больно. Девушка настороженно вскинула голову, поспешно разжимая руки. - Тебе больно? - Подняла заплаканные глаза на лицо Адама, виновато ойкнула. Какая же она эгоистка! Сколько она так на нем провисела? Прицепилась как клещ, совсем не подумала о братике. Глупая Никки. - Извини, пожалуйста. Ты наверное устал?
Опустив глаза на, беспокойно подрагивающего и трясущегося всем телом, Тайсона, рассмеялась. А она еще спрашивала у него, помнит ли он? Конечно же помнит! Пес радостно поскуливал, как щенок, как только получал внимание Адама. И махал хвостом так, словно собирался взлететь. И все вертелся вокруг, тыкаясь мордой в ладонь мужчины. Говорят, что по-настоящему любить и ценить, не обращая внимания ни на что, могут только дети и животные. У братика были и первая и второй.
- Соскучился по папе, да, Тай? Ты посмотри на него! Да он щенком себя так не вел, как сейчас. Точно хвост потеряет, - Размазывая слезы по щекам, Никки вновь засмеялась. Звонко и радостно. Так, как не смеялась ни разу с момента того звонка. А сейчас чувствовала, как огромная гора свалилась с плеч. Сжала пальцами ладонь братика, когда она коснулась щеки. Прижалась, с наслаждением закрыв глаза и коснувшись губами горячей жестковатой кожи внутренней стороны запястья. Спешно закивала, показывая, что слышит. Верит.
- Конечно. Я тебя больше никуда не отпущу! Никуда-никуда. Дома привяжу! Или с тобой поеду! Мы поедем.., - Покосилась на пса, ненавязчиво попытавшись оттеснить его ногой в сторону от брата. Вдруг ему тяжело справляться с таким напором одновременно? Привстала на цыпочки, поймав лицо братика ладонями. Покрыла его лицо быстрыми, легкими поцелуями. - Но здесь я тебе остаться не позволю, - Серьезно посмотрела, вновь счастливо улыбнулась. Солнечно, но и взволнованно. Не понимала еще, что что-то ее волнует во взгляде Адама. Наверное ему все же было больно! А ведь она даже не знает толком, что с ним было. - Потому что прямо сейчас я тебя похищаю и мы едем домой.
Осторожно и робко, заглянула братику в глаза. И все не могла перестать плакать и счастливо улыбаться. А ведь всегда сама смеялась над этими эмоциональными девицами в глупых киношках. Сейчас бы могла им дать фору.
- Адам...Поехали домой? - Да, домой. Братика нужно было привезти в его дом, который долгие полтора года был и ее домом. В их дом.

- Хорошо, не буду, - Привычка трудного подросткового периода. Если братик о чем-то просит, к этому стоит прислушаться. Ведь он не так часто о чем-то просил. Скорее уж категорически редко.
Они были яркой и шумной компанией: рыдающая девушка, поскуливающий пес, и высокий статный солдат. На них поглядывали с улыбками и уважением. Хотя скорее на Адама. Сейчас он - один из тех сынов страны, которыми гордятся, которым уважительно кивают и отдают честь служащие при исполнении. Высокий, статный, красивый, достойный восхищения. Ее братик. На душе было тепло и уютно, впервые за много месяцев. Неожиданно Никки поймала себя на том, что вот уже с минуту счастливо изучает его лицо. И вот - осторожно коснулась его короткого, чуть вьющегося ежика волос, когда он опустился на корточки рядом с псом. Тут же покраснела и смущенно отвела взгляд в сторону. Зато плакать перестала, как и просил братик.
- Ну все, Тайсон, успокойся. Видишь, ему тяжело! - Осуждающе буркнула Никки, потянув овчара за ошейник в сторону. Но все же была рада, что взяла с собой пса, хоть и сложно было протащить его в аэропорт. Зато вернувшийся из чужой страны солдат теперь точно знал, что его ждали. Видел в светящихся глазах насколько. Чувствовал в влажной от слез рубашке и старательно вылизанной босероном руке. Его очень ждали.
Ощущая, что щеки вроде бы перестают полыхать, рыжая наконец отважилась поднять взгляд на Адама. Открыто и счастливо улыбнулась ему, кивнув. Прихватила ватман и сумку, сжала тонкими пальцами его ладонь. И смогла дышать полной грудью. Спокойно, не задыхаясь по ночам, не забиваясь в угол одиночества. Но ее все еще беспокоил его взгляд. Братик неуловимо изменился. Это суетилось и скреблось в душе у девушки, но она все не могла понять что же не так. Наверное он просто очень устал. Да и такое пережил! Конечно ему не легко! Но Никки будет рядом и сделает все, что в ее силах.
Девушка счастливо прижалась щекой к плечу брата и закрыла глаза.

Квартира все еще пахла красками. Сколько бы Никки не проветривала, чуть не простыв из-за этого ночью, но запах все равно оставался. Даже художница чувствовала его, возвращаясь с улицы. Например, как сейчас. Ей оставалось только виновато развести руками перед братиком и попросить его потерпеть это...Где-то неделю-полторы. По крайней мере, рыжая на это очень надеялась.
Просочившись мимо братика в прихожую, девушка скинула куртку, неловко пропрыгала на одной ноге, спешно скидывая обувь, и бегом бросилась на кухню. Сполоснула руки и быстро засуетилась, проверяя приготовленное. Высунулась из-за косяка, весело глядя на братика.
- Есть хочешь? Или сначала в душ с дороги? Выбирай. Я пока все подогрею, а то немного остыло.., - Запнулась, увидев полный укора взгляд, проследила до объекта его внимания и вновь залилась краской. Спешно ткнула пальцем в царственно восседавшего посредине кухни босерона. - Это все он! Ума не приложу, что на него нашло. Сначала рычал на Макса, шагу ступить не давал дальше кухни. Ты прикинь, сел в проходе и рычал. А меня пропускал нормально, - Никки прищурившись, посмотрела на пса, которому, как и всегда, было в общем-то пофиг, что там стрекочет этот двухлапый рыжий щенок. - Пришлось его заманить в ванную и закрыть, ну что бы.., - Запнулась, заломив пальцы, махнула рукой и рассмеялась. - А он как взбесился. Рычал, лаял и всю дверь изнутри исцарапал. Я бы сказала даже изничтожил. Да, Тай? У, зверюга. - Хмыкнула, потрепала пса за ухом и, перебросив полотенце через плечо, вышла к Адаму. - Но я все заменила братик, не волнуйся.
Даже по тому как тараторила и спешила что-то рассказать, сама понимала насколько соскучилась. Редкие звонки никак не могли заменить ей присутствие родной души, которого так не хватало. Как воздуха.
Услышав тихое "спасибо", девушка смущенно улыбнулась. Подняла голову, открыто и счастливо глядя на братика и вновь потянулась к нему, что бы обнять. Глупый, он еще благодарил!
- Да брось ты, пустяки, - Ласково проворчала она, по-кошачьи потеревшись щекой о его плечо. - Вас же там наверняка всякой дрянью кормили. Изголодался по нормальному мясу, тигр? - Рассмеялась, сжав руку брата и осторожно закинув ее себе на плечо, обняла его своей рукой за талию. Все сразу встало на свои места. Так братик настойчиво вытаскивал мелкую из дома проветриться, в дни того скандала. Так и осталось в привычке. Становилось как-то...уютно. Залюбовалась профилем братика, который последнее время могла видеть только на фотографиях, да своих старых рисунках. Смутилась и забеспокоилась от его просьбы.
- Конечно, что за вопросы! Я буду рядом столько, сколько понадобится, не сомневайся, - Тепло улыбнулась, привстав на цыпочки и коротко чмокнув Адама в щеку. - И может немного дольше, потому что я о-очень соскучилась. Ну и придется стрельнуть у тебя какую-нибудь футболку для сна... И даже не вздумай пытаться лечь на полу сегодня. Хрен, кровать - твоя.
Шкодливо показала язык. Освоилась, вновь начала так много тараторить, что у Адама наверняка уже уши закладывало от сестренки. Но когда была счастлива - всегда порхала, напевала что-то не в такт и много-много болтала. А сейчас была счастлива как никогда. Пока братик приводил себя в порядок - рыжая продолжила суетиться на кухне. Подогревая, вытаскивая на стол тарелки со всякой снедью. Когда сняла с них пленку стало понятно - сыр, ветчина, немного овощей. Немного фруктов, которые так любила сама, по бутылке холодного пива. Знала, что братик почти не пьет, но нужно же хоть как-то отпраздновать? Небольшой капкейк с торчащей в нем свечкой. Прекрасно знала, что оба равнодушны к сладкому, но тоже все равно испекла...Все не могла успокоиться в последнее утро ожидания и поэтому занимала руки чем могла. Хоть и вышло все весьма по-спартански и простовато...Но зато на столе было все то, что любили оба.
Дождавшись, когда Адам сел за стол, рыжая подняла руки, попросив подождать минутку, и скрылась в соседней комнате. Оттуда незамедлительно послышался шорох, а после появилась и сама Никки. Точнее сначала в проеме появилась ее рыжая голова, а затем руки, удерживавшие средних размеров картину. А уже потом и остальные части нескладного недоразумения. Судя по всему, картина была написана совсем недавно. В простой, но подходящей к квартире Адама, рамке. На ней был жаркий рыже-красный закат, темные кирпичные громады Бруклинского моста, спокойная, впитавшая в себя краски заката, вода, лысыватый склон и исписанный граффити бетонный блок воздуховода. А на нем сидели двое. Рыжеволосая девчонка и темноволосый парень, подозрительно похожий на Адама. Да и вообще этот склон, ощущение молчаливого спокойствия между этими двумя...Все это подозрительно напоминало тот склон над рекой, куда братик иногда выводил мелкую проветриться. Неподалеку от квартиры приемных родителей.
- Вот... - Как-то смущенно и несчастно пискнула Никки, ставя картину на стул перед Адамом, что бы он мог ее рассмотреть. - Это тебе. Если не понравится, я пойму, не волнуйся. Себе заберу.

- Да нет, Макс вроде нормальный.., - Отозвалась рыжая, задумчиво ероша волосы. Тот парень был...Да просто - был. Таким какой есть. И в прошлом. Никки не любила думать о своем прошлом, скорее наоборот большую его часть старалась просто не вспоминать. Было и было, черт с ним. Все ее бывшие относились к той же категории. Они оказывались постоянным разочарованием, всегда не дотягивали до уровня. Не понимали ее, как хотелось. Или не шло от них то ощущение близости и уверенности, которое было нужно. Да и моральных уродов на своем веку она повидала достаточно. В общем все, не то. - Скорее у этого тирана вообще проблемы с моим окружением, - Рассмеялась, глядя на овчара. Тот, кажется, только что заинтересовался его вниманием к своей персоне. - На моей памяти, он не одобрил еще ни одного, кроме себя самого. Ушастый собственник!
Рассмеялась, немного горько. Братик, возможно сам того не желая, напомнил рыжей, насколько паршиво она разбирается в людях. Столько уже перестрадала, что на мемуары хватит, а умнее все не становится. Все тот же наивный ребенок. Девица вздохнула, утыкаясь носом в плечо брата и закрывая глаза. Пока его не было, Никки исхитрилась пополнить свой багаж социального общения еще тремя не самыми удачными отношениями. И оказалось, что пережить это без тихого присутствия Адама было сложнее.
- Тогда спасибо и тебе.., - Отозвалась она тихо и неуверенно. - За то, что вернулся. И извини, что не была рядом, - Бывшие дворняги - самые преданные. Отстранилась немного неловко, когда он сказал про душ. Улыбнулась, постепенно возвращаясь в реальность. Удивительно приятную, в кой-то веки. Кивнула. - Ну я так, образно про пол брякнула. Что бы ты оценил весь драматизм, все дела...Иди уже, в общем! Полотенце там на стиралке.
Пока Адам был в душе, успела переодеть свою кофту (одну из немногих парадно-выходных) в одну из старых рубашек братика. Надеялась, что он не будет против. Подготовила стол, привела в порядок подобие макияжа (ради такого случая даже накрасилась сегодня, хоть и не любила этого!), оттащила его сумку в спальню, поближе к шкафу. Потом разберет. И даже покормила Тайсона, многозначительно занявшего позицию у холодильника. Как по часам. Скоро потребует прогулку...Может сходят вместе с братиком, если он не сильно устал.
- Позже, Тай, имей совесть!
Ставя на пол миску с мясом, буркнула рыжая. Взъерошила шерсть на его холке и обернулась на щелчок двери ванной. Широкая улыбка на губах рыжей неуверенно прикипела к лицу, немного деформировалась и поблекла, как подожженный негатив фотографии. С братиком вновь было что-то не то. Опять на плечи кинулось каменно-тяжелое беспокойство, было только отступившее. Поднявшись, художница безуспешно попыталась поймать взгляд брата.
- Адам, ты как? Устал? Может отдохнешь? А это все...Да к черту, я еще разогрею, - Обеспокоенно замерла, не зная что делать. Чутко смотрела на брата, пытаясь выловить хотя бы что-то...Малейший знак, который поможет понять что же не так. Вместе с беспокойством и неуверенностью поднималась и неясная глухая злоба. На всю эту военную кампанию, на уродов по ту сторону океана, которые так люто сопротивлялись против попытки показать им, как жить нормально, на все те ужасы, которые пережил Адам. На тех по чьей вине это страшное "что-то" случилось. Рыжая понимала - ничего не может с этим поделать. Но зато может попытаться быть рядом с братом и помочь ему, если он захочет.
Вернувшись с картиной, все кусала губы и нервничала, пока братик молча изучал аккуратные короткие мазки, сложившиеся в их общее прошлое. Оно было и еще будет, рыжая знала. Она сделает все, что в ее силах. Если только братик не отстранит ее.
- Нравится? - Заглянула брату в глаза, неуверенно дернув уголками губ. Облегченно и шумно выдохнула, смахнув со лба несуществующие капельки пота. - Помнишь, в один из последних раз я чуть не свалилась там с этого склона? - Усмехнулась, поймав ладонь брата и переплетя свои тонкие пальцы с его. Уверенно. С каждым таким прикосновением все больше понимала, как же соскучилась по всему этому. Вот такой ее жизнь нравилась ей больше всего. - Ну талантище не талантище, но очень старалась ради тебя. Не зря же грант в универ выиграла и пока еще не вылетела. - Щек легкой бабочкой коснулся румянец смущения. Адам и правда не очень то разбирался в искусстве, но его комплименты были самыми первыми, самыми искренними и самыми дорогими сердцу. Рыжая вечно краснела, как девственница от пошлого намека. Потянула мужчину за собой к столу. - Будет, я уже примерялась. Еще там в углу над диваном не плохо и в спальне на противоположной от кровати стене. В общем, есть из чего выбрать. Я постаралась рамку подобрать подходящую квартире.
Быстрым взглядом окинула накрытый стол, проверяя, что бы все было на месте. Наконец открыла пиво и уселась сама, с удовольствием и легкой улыбкой наблюдая за Адамом. Подняла свою бутылку, чуть наклонив.
- За тебя, - Никогда особо не умела говорить тосты. Всегда смущалась, потому выходило глупо и комкано. Потому обошлась вескими двумя словами, надеясь, что выражение глаз и голос скажут братику все остальное. Насколько рада, насколько любит его и беспокоится. Коснулась горлышком его бутылки, сделала несколько глотков пива. - Ладно...Вольно, солдат, ешь уже. В свое удовольствие. И пока опять не остыло. Если чего-то еще хочешь - сообразим...Я постаралась по максимуму твое любимое подгадать, извини дуру, если что забыла.
Сама тоже проголодалась, но пока не спешила набрасываться на еду. Закинула в рот несколько картофелин. Ее беспокоило что-то, заставляло краем глаза следить за Адамом. Да и на языке вертелся вопрос. Но пускай пока поест по-человечески, успеется еще...

Сидела молча и тихо. Привычно подтянув одно колено к груди и обняв его левой рукой, задумчиво шкрябала ногтем грубый и потертый шов джинс. Без особого энтузиазма и на пониженной скорости ковыряла еду. В общем-то, была такой же как и всегда - выглядела растеряно и мечтательно, с легкой улыбкой. Можно даже сказать потеряно. Словно эта домашняя тишина и привычная остановка, вырванные из самых теплых и уютных воспоминаний, наконец-то успокоили ее. Да настолько, что пробеги сейчас по столу белый кролик с карманными часами - вряд ли заметила бы.
На самом же деле Никки все видела, просто смотрела несколько иначе, чем все. А потому подмечала то, что казалось ей важным. То, что действительно было важным. Наметанным глазом художника подмечала лишние тени и непривычные линии в уголках губ, глубокую складку на лбу, багровую полосу, иногда мелькающую под рукавом футболки, словно рассеявшийся уже хвост кометы. Темный надлом в глазах братика. Почему-то именно эта черточка, самая незаметная и не внушительная деформация темно-карего цвета радужки Адама вызывала особое беспокойство. Говорят, что от пережитого потрясения такое может произойти. А может суеверия. И мнится рыжей. Но от этого все равно было беспокойно, как и от тихой мрачности солдата. Рыжая улыбнулась и сделала еще несколько глотков пива.
- Попозже позвоню и отпрошусь с завтрашней смены. Хотя нет, на пару дней лучше, - Уверенно заявила художница, перекатив в руке банку. Она понятия не имела почему именно чувствовала, что это так важно. Впрочем и эгоизма в этом было хоть отбавляй. Никки было пока слишком мало братика. Да и спокойнее так будет. И интереснее, чем на работе прованиваться жаренными стейками. - И куда-нибудь смотаемся, м? Чего хочется больше всего человеку, который наконец может не жить по расписанию и приказам? И вернулся в цивилизацию!
В какой-то момент усмехнулась от собственной жестокости. Ведь сама ненавидела такие вопросы вот так в лоб. Почему-то никогда толком не знала чего хочет. По крайней мере, из всей этой повседневной чепухи и разных вылазок. Но внутри сидела настойчивая потребность побаловать братика хоть как-то. Она заслужил. И этот темный надлом на радужке...Потерла висок, чуть недовольно поморщилась.
- Кстати Эмбер звонила на днях, интересовалась, когда ты вернешься. Я ей ничего не рассказывала. Вообще...Я так поняла, им почему-то не позвонили. Или не дозвонились тогда. Так что - если захочешь - сам, - О приемной матери рыжая говорить не любила. Общаться с ней - тем более. Каждый звонок переносила, как поход к зубному и даже хуже. После побега виделась с ними всего три-четыре раза. Нужно было органам опеки и школе. Но Адам с ними все еще иногда виделся. У братика было поистине бесконечное терпение. - Кстати об этом...
Никки попыталась поймать взгляд солдата, комично вздернув брови и округлив и без того несуразно-круглые глаза. Губы, на которых теперь, когда стерся блеск, были отчетливо видны пятна веснушек, тронула улыбка. Так Никки просила о чем-то, что не вызовет у Адама восторга. Словно и извинялась и отвлекала угловатой курьезностью одновременно. Вот только сегодня глаза были внимательные, чуть настороженные.
- Расскажешь? - "Что с тобой произошло, братик?" Замерла, сжав губы в тонкую линию, затем быстро передернула угловатыми плечами и вновь улыбнулась. Уверенно и ласково, словно хотела передать кусочки этих ощущений. Не сомневалась, что все будет хорошо. Они же теперь рядом, друг другу помогут. Так всегда было. - Что хочешь. Я настаивать не буду, - "Чувствую же..." Глотнула еще пива и тихо рассмеялась, заканючив на манер пятилетней девочки, выматывающей из брата мороженое. Подалась вперед, шкодливо подергав Адама за рукав футболки, опять же, намеренно по-детски. - Поговори со мной? Ну поговори-и!
Могла, конечно, говорить серьезно. Упасть до драматичной тишины и трагичных изломов бровей. Но это не то, что нужно было Адаму. Рыжая в этом была уверена. Что угодно, но не это.