Белые ладони были обращены к грязному, низкому Нью-йоркскому небу. Конечно же Нью-Йоркскому, какому же еще? Только под ним, в рваных ночных тенях, можно так красиво расположить эти изгибы рук. С расслабленных пальцев, достойных своим жестом творения Микеланджело, стекали капли крови. Словно и рука лежащего на земле была готова принять животворящий импульс от кого-то с небес, чтобы наконец ожить. Но сверху никого не было. Только грязное Нью-Йоркское небо. Поэтому ладони были обращены к небу совершенно зря, в каком-то бысмысленном и полным ложных надежд жесте. Никки видела искаженное тоской мертвое мужское лицо. Оно резко распахнуло глаза, в упор глядя на нее, в нос ударил металлический запах крови.
Рыжая рывком села в кровати, круглыми глазами глядя в темный угол комнаты. Когда такие сны пришли к ней первый раз, она проснулась в ужасе. Чувствовала жар чужой крови на своих руках, видела эти глаза, и сердце заходилось в бешеном темпе. Секундой позже пришло непрошенное, какое-то ущербное удовольствие. Его Никки боялась даже больше, чем вида трупов, распростертых в ее снах. Сначала она отрицала, пыталась забыть, игнорировала. Но каждую новую ночь на ее руках оставалось все больше чужой воображаемой крови. Образы великих мастеров художественного искусства смешивались с чем-то новым, дерзким…Ее. И удовольствие становилось все требовательнее. Больное и не правильное, оно затопляло изнутри, жадно требовало большего.
С каждым новым сном художница просыпалась все больше трясясь. И даже самой себе она еще пыталась врать, что от страха. Жадно хватала воздух, чувствуя гаснущее послевкусие крови, и…не могла надышаться.
Поэтому сейчас она выскочила из постели, перепрыгнула через Тайсона и бросилась одеваться. Именно поэтому выскочила на ночные улицы Бронкса. Просто. Подышать. Проветриться. Выбросить все это из головы. Уютно лежащий на дне сумки нож – исключительно для защиты. Исключительно.
Подняв рыжую голову, девица невольно улыбнулась грязному и серому Нью-Йоркскому небу. Почти как во сне. В бесконечной череде шагов и собственного сердца, Никки почти упустила момент, когда к ней присоединился еще кто-то. Тяжелая уверенная поступь, неотступно следовавшая по темным улочкам прямо за рыжей. От нее внутри все переворачивалось. От нетерпения. Воровато оглянувшись, девушка увидела, как мужская фигура ускорила шаг. Словно ей надоело ждать.
О, Никки так понимала его. Испуганно вздрогнув, свернула за угол, оказавшись в очередном узком и всеми богом забытом тупике. В несколько широких торопливых шагов рванула вперед за мусорные баки. Здесь было темно и холодно, даже бездомных не оказалось. Девушка замерла у исписанной граффити стены, держа одну руку в собственной сумке. Сжимая, самое дорогое, словно охраняя от того, что его могут отобрать. И вновь сзади шаги, какие-то слова, жесткая хватка на руке, от которой Никки рывком разворачивает лицом к коренастому мексиканцу.
Ее рука словно вновь действовала, повинуясь чужой воле, быстро и почти бережно погружая обнаженное лезвие кинжала в плотный живот мужчины. Пальцы опалило горячим, и рыжая шокировано замерла, во все глаза глядя на желтое носатое лицо. Такое удивленное. Он ведь всего лишь хотел денег и телефон. Ну и может трахнуть неосторожно выпершуюся на улицы курицу. А теперь медленно оседал вниз, заливая кровью собственную футболку, джинсы и кроссовки. Наседал на нож, пропоровший  селезеночную артерию. Утягивал его своим весом вниз.  Рыжей стало казаться, словно сейчас она является тем последним, что держит этого мужчину в этом мире. На острие ножа, зажатого в ее руке. Жадно всматриваясь в некрасивое лицо, повела рукой, вдавливая нож до упора. И выдернула его из раны, когда поняла, что не сможет удержать падающее и истекающее тело на ногах. Он не дергался, не загребал ногами. Не было даже красиво стекающей крови. Мексиканец просто упал в грязь у ног рыжей девчонки, смешивая свою кровь с дождевой водой и какими-то помоями. И сдох.
Никки не могла поверить в произошедшее. Закусив бескровную губу, переводила взгляд со своих рук, украшенных чужой кровью, на тело. Ее начинало трясти. Как…Как так вышло?! Рыжая тяжело привалилась к стене, чувствуя что задыхается. Наверное, ей бы вновь полагалось умирать от ужаса? Но она чувствовала разочарование. Все было совершенно не так, как в ее снах. И этот тупой мексикашка не был красивым. Он был плюгавым и с рытвенным лицом, он сдох так быстро, что даже Никки, видевшая его глаза, не смогла уловить в них ничего. Никакой истории. Просто удивление и..уже смерть. Задражав всем телом от злости и нетерпения, девица опустилась на корточки, вглядываясь еще раз в это лицо. Запоминая.
Покрытые солнечными веснушками губы тронула беспечная улыбка. Она поняла. Это была не его история. А ее. Все вставало на свои места.
Рыжая быстро вытащила салфетки, вытирая руки и нож. Тот факт, что она сама никогда в жизни даже не представляла, где расположена селезеночная артерия, но тем не менее с хирургической точностью попала в нее, ее не смущал.

Было пришедшее на смену разочарованию умиротворение было разодрано в жалкие клочки, когда рыжая услышала в тупике чужие шаги. Это было глупо, так глупо! Ну не могла же она быть настолько невезучей, что бы вот так попасться у этого бесполезного мексикашки! Этот отброс грабил по ночам, насиловал слабых женщин, наверняка пачкал руки и широкий нос наркотой или еще бог весть чем...Он наверняка схватил рыжую для привычного ночного развлечения...Наверняка же она сделала миру огромное одолжение, избавив от этого отброса. А если бы не смогла - присоединилась к списку его жертв. Как кто-то может осуждать ее за то, что она сделала?!
Все еще нервно подрагивая, девица бросила полный ненависти взгляд на труп у своих ног, не спеша вставать с корточек. Подумать о том, что ей делать, если это копы, рыжая не успела.
"- Никки?"
Смертельно побледнев, девица низко опустила голову, прижимая бешено трясущиеся ладони к лицу. В одной руке все еще был зажат нож. Внутри у нее все оборвалось. Услышав знакомый голос, кто-то другой в ее ситуации обрадовался бы. Но художница чувствовала, как только что умерла. Как разжимается тугая пружина хаоса, уничтожая всю ее жизнь и то немногое, чем она дорожила. А именно - теплыми отношениями с братиком. Который теперь застал ее над трупом. И это он! Служитель порядка и вообще просто идеал. Всхлипнув, девица сжалась от звуков голоса брата. Бесновато мотнула головой, не желая верить в то, что жизнь и судьба могли сыграть с ней такую жестокую шутку.
Позволит ли она им так разрушать ее и ее жизнь? С неожиданной яростью, присущей наверное только сумасшедшим, девушка поняла что нет. Она не могла отпустить Адама.
- Не спалось...Опять, - Тихо пробормотала она. Судя по голосу в горле у девушки комом стояли слезы. Ну что ж...пока она говорила правду. - Шла...Потом шаги. Он преследовал, - тяжело опираясь на стенку, рыжая попыталась подняться. В безвольно опущенной руке все еще был зажат нож. Никки отважилась наконец поднять взгляд на братика, глядя с мольбой. - Я испугалась...а тупик, - Соврала...Но голос не дрогнул. Просто потому, что предел уже был достигнут. - выйти не дал, схватил и...я не знаю как это произошло, - опустив руки на свои нелепые, дрожащие верхние конечности, Никки зажмурилась. По щекам скользнули слезы. Она и правда была в ужасе. Но не от того, что убила человека, как это могло бы показаться. А от того, что братик теперь мог начать презирать ее. Самоубийца, ненормальная, а теперь еще и убийца...
- Адам.., - Неловкий шаг в сторону братика. - Ч-что теперь будет?