Одного невооруженного взгляда на происходящее было более чем достаточно - темные что-то затевали. Знал ли что-либо их Канцлер - другой вопрос. И ей обязательно зададут его в один из тех раз, что она окажется в кабинете главы Небесной Канцелярии. Но что она ответит на него? Она пока не знала. На первый взгляд, Гордон Лейтон был и сам потрясен и недоволен произошедшим в ночь со второго на третье. Он словно видел в происходящем угрозу большую, чем вопиющая несанкционированная акция самоубийств. Было ли это для него неожиданностью? Пожалуй...Стелла до сих пор лишь наблюдала и слушала, заодно исполняя свои прямые обязанности - расследование дела. Она не спешила делать выводы - это было не в ее правилах, сколь бы выразительные взгляды не посылало начальство. Верить темным - дело неблагодарное, но и бросаться обвинениями для имитации бурной деятельности и трясти всех подряд представлялось Ангелу пустой тратой времени. За подобным она наблюдала с чуть меньшим интересом, но все же соответствующим вниманием. Однако ощущение, что она что-то упускает во всем этом - не отступало. Словно Стелла просто не могла отойти достаточно далеко от смердящей сцены, что бы окинуть взглядом всю картину.
Святые писания, самоубийства самых разных мастей, при всех смертные вели себя неестественно, словно марионетки. Места преступлений оказались хаотично раскиданы по всему городу и часть из них была совершена неподалеку от постоянного места проживания ряда сущностей. Увы найти закономерность хотя бы в этом тоже не удалось. Число смертей стремилось к пятидесяти, хотя точное количество так и не удалось определить. Даже сейчас, спустя полторы недели, еще находились хорошо запрятанные трупы. Вспухшие, смердящие, ужасающие. Конечно же, были и подделки. Предприимчивые злоумышленники, как гиены, мигом почуяли возможность и попытались замаскировать своих жертв под известный всему Нью-Йорку почерк. Эстель лично побывала на двух таких "местах преступления". Увы, ничего кроме мигрени оттуда почерпнуть не удалось. Светлая надеялась, что беседа с Канцлером окажется более продуктивной. Однако, вместо привычных лаконичных деловых бесед, она была вынуждена согласиться на поздний ужин в дорогом ресторане. Сжимая подушечками пальцев переносицу, но все же согласиться.
Этот темный был...любопытен. Во всех смыслах этого слова. Сколь вызывал он любопытство своим поведением, столько же и изливал в мир. Впрочем, от всех остальных отличался не многим. Эста имела шанс поработать с рядом агентов Канцелярии Ада и почти каждый из них рано или поздно начинал спор теологического, идеологического или схожего содержания.
Светлая с легкой вежливой улыбкой слушала его тираду. Изображать интерес не было смысла, ей и впрямь было любопытно каковы его рассуждения. Будучи ангелом свыше пяти столетий, начинаешь постепенно забывать каково это - быть человеком. Эстель же было даже сложнее, ведь ряд эмоций был неизвестен ей даже в ее человеческой жизни. Ее путь шел через гуманность, понимание и прощение. В то время как пути большинства людей шли через обиды, затаенные страхи, злость и сожаления. Гордон же был...Поразительно живым и человечным для кого-либо со столь застарелым запахом грехов. Наблюдая за ним Эста словно немного лучше узнавала, какие червоточины могут точить душу смертных, что может сжигать их. Быть может, это когда-либо поможет ей спасти еще одну душу? Пути Господа воистину неисповедимы.
- А Вы поступаете только так, как проще, Канцлер? - Чуть наклонив голову, отозвалась светлая. Ее губы чуть дрогнули, когда она скрыла тихую усмешку за стеклянной гранью бокала. Она почти не притронулась к еде и питью, не испытывая такой уж необходимости в этом. Однако ради сохранения легенды своего морока ей приходилось изредка совершать действия, присущие людям. Глотнуть вина, хотя бы попробовать блюдо... - Двести тридцать семь. Что поделать, лучше всего я лажу именно с детьми. Мне приятнее их общество, - Коротко пожав плечами, заметила она, возвращая бокал на место.
Ангел могла бы задать Канцлеру множество вопросов вместо ответов. "Стоит ли мне пытаться объяснить Вам, что это за чувство - любовь к целому поколению, независимо от его грехов? Действительно ли Вы верите в раскаяние испуганного смертью? Известна ли ему благодарность спасенного ребенка? Поразительно сильная и искренняя." Светлой она была известна. Были, конечно и иные причины особой любви женщины к детям и они были связаны с ее последними минутами жизни...Но объяснять это Гордону Эстель не собиралась. Потому ограничилась всего лишь одним вопросом:
- Вам нравится Ваша свобода выбора, Канцлер? Нравится решать самому, а не идти на поводу у обстоятельств? Становиться их продуктом, а не самим собой? - Переплетя тонкие пальцы, женщина чуть подалась вперед, устраивая подбородок на этом "замке". - Все дети в моем приюте - те, кому обстоятельства отказывают в этом самом праве выбора. Они не знали, что в этой жизни есть что-то кроме боли, жестокости родителей и сверстников, банд, наркотиков и преступности. Ни один из них не смог бы принять решение о том, что делать со своей жизнью. Элементарно ввиду того, что они просто не знают, что выбор есть и не обязательно жить в этом. Дети более беззащитны и больше подпадают под влияние жизни в которой растут. Поверьте, они чище и искреннее. Они еще не потеряли способность бескорыстно отдавать тепло в ответ на заботу и добро. Вы когда-либо общались с любящим ребенком, Канцлер? Разве ли это не чудо, которое хочется защищать?
Эстель отвела взгляд. Ее улыбка стала теплее, а во взгляде сквозило спокойствие и умиротворенность. Она знала о чем она говорила. Трое ее воспитанников вознеслись. И по сей день она считала их своими детьми, помогала и заботилась.
- Большинство взрослых же - уже сделали свой выбор. Вот и вся разница, Канцлер...Я считаю, что каждый имеет право на жизнь и на выбор. Вы бы хотели, что бы Вас лишили этих свобод? - тонкие брови дернулись. - И к слову...Как давно Вы имели удовольствие наблюдать жизнь детей на улицах? Увы, невинными они бы не умерли. Ну а переходя на Ваши категории сухой статистики... Даже если бы оказались в раю, ужас пережитого и желание отомстить с вероятностью в 80% заставил бы их пасть. Я лишь стараюсь оградить их от этого.

- Не волнуйтесь, Канцлер, я как-нибудь переживу это, - Невозмутимо отозвалась женщина, смиренно наклонив кудрявую голову. Лишь намек на лукавый блеск в глазах, сверкнувший за миг до того, как ангел скромно опустила взгляд, говорил о том, что и Эстель, похоже, присущи подобные эмоции.
- Вы позволите? Правильно ли я поняла Ваш пассаж? - Ангел подняла узкую ладонь, загибая по пальцу на каждый пункт. - Вы считаете, что падут и сойдут с пути те, кто не способны сохранить свое "я" и абстрагироваться? Те кто слабы душой и характером настолько, что растворяются сами в обстоятельствах? Следование собственной судьбе, которую уготовил ОН - есть истинная свобода? То, что не угодно и не понятно Вам - не правильно и глупо? Так?  - Женщина сделала короткую паузу, вопросительно выгнув бровь. - Позвольте выразить Вам мое восхищение, на моей памяти Вы первый темный, который завел со мной подобную беседу и так долго продержался в рамках тактичности, - Легко взмахнув рукой с зажатыми пальцами и вновь положив ее раскрытой ладонью на столешницу. - Более того, в чем-то я действительно согласна с Вами. А теперь, если вы позволите.., - Глотнув вина, ангел подперла щеку кулачком. - Увы, я не могу привить своим ученикам силу, если она не присуща им с самого начала. Как не могу и заставить их. Не о том мече, говорили пророки в приведенной Вами цитате. Этот меч не карает и не ставит на колени иных, но отделяет сомнения от правды, насилие и веру, истину от лжи, благие намерения от дурных. О том, чем закончились все попытки насильно насаждать веру, вам известно и без меня. Увы, мои силы ограничены до уровня обычной женщины, которая хочет помочь детям. Я могу помочь им, могу дать кров и воспитание, могу показать им возможные пути и дать выбор. - О чем умолчала ангел? О маленькой особенности детской и подростковой психики. Не восприятии указаний "из-под палки". Если б Стелла хотела отпугнуть своих воспитанников, она бы обязательно сказала пятнадцатилетним подросткам, что они делают так как он сказала и никак иначе. Таких ошибок светлая не повторяла уже лет 400. Дети учили гибкости и мудрости. - Разве вы считаете, что я хочу заставить всех моих воспитанников быть святыми отшельниками? Поверьте, они те еще сорванцы. Но им известна верность, им известна любовь и поддержка. И они сделают свой выбор. Не все они вознесутся, но даже те, кто погрязнут в грехах будут способны на добро. Вы знаете...один из моих воспитанников, пережив слишком многое в детстве все же стал очень нетерпим и агрессивен. Но на его счету уже две спасенные жизни. Одна из них - дочь соседки-пьяницы, которую он спас, когда мать в припадке попыталась ее избить. Сейчас он воспитывает эту девочку и, поверьте, та забота и любовь, которыми он окружает ее, неповторимы. Таким образом, да - он делал много зла и продолжает, я полагаю. Но он способен на добро и бескорыстную помощь. Я не знаю, прошел бы он мимо, знай он только жестокость в своей жизни. Полагаю, что прошел бы. - Стелла была полной противоположностью Канцлеру даже в манере изъяснения, в мимике. Не было широких жестов, быстрой смены эмоций на лице. Но живой, заинтересованный взгляд светлых глаз ярче всего выражал отношение ангела к происходящему. Канцлер был любопытен ей. - Мне не единожды представляли шанс, я прошла множество испытаний, Канцлер, но...как видите, я здесь. Он не заставляет меня, это мое решение и мой выбор. Мне приятно и интересно помогать. К тому же...о каких проблемах вы говорите? - Эста искренне удивленно взглянула на рыжеволосого мужчину. Что он подразумевал, осталось для нее загадкой. В ее собственной жизни все было хорошо. Хотя Гордон наверняка сказал бы, что своей жизни у нее тоже нет. - Зато вы собственными руками заставляете себя копошиться в зависти, дергаться от паранои. Разве грехи делают ваших агентов сильнее? Это слабости, на которых их так легко подловить и найти. Половину из них всегда можно накрыть в притонах, главное просто знать где искать. Иные не способны думать прямо и здраво, потому что их разум всегда затуманен гневом. Третьи не видят дальше тарелки или выреза на кофте девушки. И никому из них вы не можете действительно доверять, ведь вы не глупы, Канцлер. Это вечная грызня и гонка, вечный негатив и раздражение. И вы добровольно погружаете себя в это. Достойное использование Вашей свободы, - И вновь тот огонек в глазах. Или показалось? - Вы кажетесь мне стратегом, мистер Лейтон. Так ответьте мне. Из сухого расчета деловых категорий и производительности. Кто будет лучше - один, кто силен душой и характером, что бы не сломиться, не отвлекаться на слабости и идти к своей цели. Или же девятеро, кто не способны на то, что бы оказать сопротивление, опустили руки и пали, стоило им только столкнуться со сложностью?
Чуть наклонив голову к плечу, женщина улыбнулась. Со временем она даже перестала жалеть о том времени, что ей придется оторвать от расследования. На фоне большинства своих агентов, Гордо был достаточно приятным собеседником. Почему бы и не отвлечься на часик от дел?
Последовавшие вопросы заставили Эстель слегка...побледнеть. Эта бледность коснулась скул и улыбки, ставшей более плоской и прохладной. Жалела ли женщина о том от чего отказалась? Например, от притязаний очередного жениха матушки, заставших совсем еще девчонку в одном из холодных коридоров родового поместья? Или же от грубых лап мужчин, века спустя? Увы, слишком часто Стелла видела именно это, как на своем примере, таки  на примере испуганных девочек и мальчиков. До сих пор помнила, как оцепенела тогда сама. И какая обида душила ее, когда мать, вместо помощи и поддержки сослала дочь в монастырь, что бы она не увела у нее мужчину. Нет. Стелла точно не жалела. Злилась ли? Да, бывало. Но ангел знала, что эмоции - не ее сильная сторона. И простая злость не поможет никому. Однако помогут действия. Женщина поджала губы.
- Всем нам присущи те или иные сожаления, если мы еще живы, Канцлер, - Отозвалась Эста, не желая развивать эту тему.